Отгул

Итак, ранее утро. Я не спал всю ночь из-за того что злился. Ложиться резона нет — скоро собираться на работу. Злился я основательно — до трясучки и скрежета зубов. И сейчас вот смотрю в окно и у меня желваки по лицу ходят. Причём в данный конкретный момент я злюсь из-за того, что не могу вспомнить из-за чего я злился всю ночь. Ну вот как так-то? У меня вообще очень хорошая память. Особенно на обиды. Ни одну не забыл.

Да да. Все обиды на месте, ещё со времён детского сада. Я их собираю. Все остальные воспоминания мне не интересны и с ними я расстаюсь довольно легко. А вот обиды… Раньше я их складировал с вполне практичной целью. Я думал, что за всё что мне пришлось стерпеть, в конце концов где-то там на небесах-облаках мне причитаются какие-то бонусы и дивиденды. А за всю потраченную злость меня по итогам расчётного периода щедро премируют по выгодной процентной ставке. Может быть даже похвалят. Дадут грамоту наконец.

Но шли годы, я взрослел и рос, а вера уменьшалась. Как-то постепенно пришло понимание, что ничего мне не дадут и ни на какую доску почёта не повесят. Просто нет во вселенной таких обменных пунктов и наградных комитетов. Да и никто мне ничего не должен.

Это был кризисный момент — получается что полжизни я прожил зря. Но я так просто не сдался. Пережив этот сложный период, я взялся за старое, так как понял, что обижаться — это как раз то, чем мне нравится заниматься. И я не знаю как жить без этого чувства.

Я начал обижаться с удвоенной силой. За всё и на всех. За любое негативное слово в мой адрес, за любой неугодный мне поступок. И кстати на себя не забывал обижаться — за все неудачи и ошибки посылал сам себе лучи злобы и ненависти.

Я черпал причины для обид отовсюду. Мало того, что я очень внимателен к тому как ко мне относятся, так я ещё начал наблюдать за тем, как люди взаимодействуют между собой. Если мне казалось, что кто-то к кому-то несправедлив — обижался так, как-будто ущемляли меня. Часто моя обида была больше чем у наблюдаемого обиженного. Не все ведь умеют так основательно и обстоятельно обижаться. Некоторые даже и не замечают что их обидели. В таких случаях я не без удовольствия обижался как на обидчика, так и на обиженного. Потому что обиды надо помнить и вспоминать. Проверять периодически, как они там — не пропали ли, не подзабылись ли. Если обидам уделять должное внимание, то они не исчезнут, может быть даже будут расти.

А сегодня я не смог вспомнить из-за чего злился и это меня бесит. А обижаться сам не зная на что — это глупо. Ерунда какая-то. Чисто логически для обиды должна быть причина. Или нет? Я подумал. А может я уже достиг такого уровня совершенства, что причина мне уже не нужна? И правда, это же мой новый уровень. Долой причины! Этот ненужный рудимент мне ни к чему! Я принял на себя столько несправедливости, что для праведного гнева мне больше не нужно оправданий. У меня теперь безлимитное подключение к праведному гневу, к мировому хранилищу зла, которое теперь можно обрушивать на любого встречного. И это справедливо и правильно.

Воодушевлённый этими радостными мыслями, я начал собираться на работу, потому как время поджимало и надо было спешить. Я оделся и вышел на автопилоте, окружающий мир практически не воспринимая. Казалось, в воздухе была разлита эта чёрная радость, пульсируя в каждой молекуле этой неприглядной оттепели. Да да, думал я — теперь мне всё дозволено, всё разрешено — я заслужил! На пике этой эйфории передо мной открылась сама чернота и заключила в объятия… мокрые… Вздрогнув, я осмотрел себя, и не сразу, но всё-таки понял, что произошло. Я шёл рядом с гигантской лужей, по которой как раз лихо проехала машина, накрыв меня волной грязи.

Я так и стоял, наверно, минут пять. Потом, сообразив, что на работу в таком виде нельзя, повернулся и поплёлся домой. Вдруг вспомнился случай из далёкого детства. Я кричал и плакал, недовольно раскидывая игрушки. Истерил, в общем. И тут кто-то из взрослых положил мне руку на плечо. Я вдруг перестал вопить — весь смысл этого действия куда-то исчез. Не знаю из-за чего. Я не смог уловить, что со мной произошло в этот миг и не знаю как объяснить. Я то ли увидел себя со стороны, то ли понял, что не один. А может и не то, и не другое.

Я подымался в квартиру. Вся злоба как испарилась. Я точно знал, что скоро она опять появится, я буду ей обрастать. Но конкретно сейчас внутри меня не было ничего — ни радости, ни обиды. Я был абсолютно пуст. Так и хочется добавить «и чист», но язык не поворачивается — так сильно испачкался.

Дома, наскоро сбросив одежду и вытеревшись, я повалился в кровать и уснул, забыв позвонить на работу — сказать, что сегодня мне нужен отгул.