Inside

«Я не могу больше жить одним моментом. Я хочу что-то спланировать, подумать о будущем, изменить» — говорил Ом.

«Нет никакого будущего. И если кто-то хочет что-то изменить, то меняет. А если ничего не меняется, это лишь значит, что нет такого желания на самом деле» — говорила я на автомате.

Этот разговор случился перед нашим погружением в гималайскую реальность.

На обратном пути в Катманду я вспоминала свои слова и меня от них тошнило. Не везде и не всегда у человека есть выбор, я поняла, о чём говорил Ом.

Последние непальские поездки дались, пожалуй, тяжелее всего. Погружение в деревенскую горную жизнь никак не облегчало и без того непростой период. Агрессия, алкоголизм, безвыходность положения, домашнее насилие, отсутствие возможностей из всего этого как-то выбраться – всё это окунуло обратно в детство, в Россию девяностых.

У детей, живущих с родителями-алкоголиками выбора нет. У родителей-алкоголиков, живущих тяжёлой жизнью в горном селе, где всё село пьёт, выбор тоже небольшой. У человека, бросившегося почти на моих глазах с моста в горную реку.. Был ли выбор у него? Сейчас я вполне допускаю, что могло и не быть.

В последние три месяца от поверхностного попсового понимания йогической кармической философии меня тоже начало тошнить.

На высших уровнях понимания адвайты нет причинно-следственных связей. И ощущение себя «здесь и сейчас» происходит не в примитивизме ниродхи. Когда сознанием становится возможно удержать и одновременно все мысли, ощущения в теле, всё, что происходит в пространстве вокруг тебя, всех людей и животных одновременно, всех насекомых, весь город одновременно, всю страну, Мир, галактику, вселенную и себя в ней в то же самое время. Из момента в момент. И пока широта сознания не достигает таких масштабов, все разглагольствования про «здесь и сейчас» остаются лишь другой стороной эгоистического индивидуалистского восприятия. Ничем иным, как стремлением отгородиться от реальности Мира.

На высших уровнях недвойственность это неразделение себя и окружающих, способность проникнуть своим сознанием в состояние других существ. Способность прочувствовать. По-сути это — сострадание и есть.

Пребывание в адвайте не допускает мыслей типа: «все эти люди так живут, потому что у них такая карма», или «этих кур сейчас зарежут, потому что в прошлой жизни они то-то и то-то».

Нет. Если ты в адвайте, то кроме сострадания и любви никаких больше размышлений о причинах и следствиях в твоём сознании нет. И если тебе говорят о том, что не видят путей что-то в жизни изменить, это лишь значит, что в данном срезе реальности этих путей, вероятно, действительно нет.

Красный это красный. Не кровь, огонь, раздражение, страсть или раджас. Это просто красный и всё. Безоценочное восприятие – как основная база психологической работы с детьми профессиональными организациями с мировыми именами. Любому другому человеку нужно от окружающих лишь одно по большому счёту – принятие. Любой хочет быть счастливым и не хочет страдать, точно так же, как ты сам.

До этого приезда в Непал, пожалуй, единственная тема в Лам Риме, которая казалась от меня безгранично далека, была тема равенственности. Я не могла проникнуть в одинаковое отношение к близким, ментально далёким и незнакомым людям. Я не понимала как это — испытывать примерно одно и то же к своей и не своей маме. Однако именно практика равного восприятия, как я сейчас вижу, удержала меня в более-менее стабильном состоянии все эти три последних месяца в Непале, несмотря ни на что.

Я просто смотрела на непальских женщин, на их пьяных мужей, на владельцев деревенских трактиров, куда после тяжёлой работы в полях приходят напиваться местного самогона и выяснять отношения на ножах. Смотрела и думала о том, что между мной и ими нет никакой разницы. Никакой вообще по большому счёту и в частности я, как и они, росла в точно такой же глубокой Азии. Все эти картины мне были до боли знакомы.

Мы привыкли чувствовать себя особенными, умными, способными, талантливыми, успешными. Не такими, как все. Но для медведей мы все всё равно вкусом курицы. Как мыльные пузыри, которые со смертью лопнут, оставляя лишь воспоминание в умах тех, кто нас знал. Даже если после вас останется книга или какое-то знание, всё равно это будете не вы, и к вам уже никакого отношения всё это иметь не будет. И будет ли там следующая жизнь вместе с этим, или нет, никакого значения не имеет. Так же как была ли прошлая.

Значение имет только то, одержимы вы или нет завистью, ревностью, жадностью, эгоизмом. Любите ли вы людей. Умеете ли прощать.

В этом ключе действительно значим лишь настоящий момент, но лишь в смысле наших внутренних качеств и чувств. Если вас беременная женщина просит донести тяжёлые сумки, а вы в это время думаете о том, что это повредит вашему здоровью, и соглашаетесь только потому, что неудобно отказать, это – состояние сознания, далёкое от гуманизма и доброты. Далёкое от сострадания и человечности. Это как и мотивация – определяющее направление вашего ума. Это – вассаны. Внутренние тенденции. Обратная сторона эгоизма, сколько не останавливай мысль.

Бодхисаттвы, просветлённые существа страдают так же, как и все остальные. Потому что их путь здесь в сострадании. Освобождённый ум отличается лишь отсутствием собственных желаний и внутренних тенденций, вассан. Но если бы они прибывали всегда в абсолютном счастье, они были бы безгранично далеки и непонятны никому в этом Мире. А потому и они такие же, как все. Неотличные. Равные. Понятные. Попытки «надевать на себя счастье» не приблизят и не облегчат путь никому. Но лишь подчеркнут внутреннюю фальш.

Можно ли быть счастливым в Мире, где войны, насилие, эксплуатация, подавление? Детское рабство, издевательство над животными? Где у людей в холод текут крыши, все вокруг пьют и проявляют жестокие аспекты человеческих сущностей? Абсолютное счастье в этом Мире доступно только идиотам, увы. Ведь если вы в состоянии представить весь мир в целом в себе самом, значит вы можете прочувствовать его целостность во всех страданиях и счастье, подъёмах и падениях одновременно. Не впадая при этом в крайнюю депрессию или эйфорию чувствовать себя не отличным от других. В этом, как я сейчас понимаю, и есть осознание равенственности всего.

«Почему ты так долго смотришь на эту девушку?»
«Я, может, и смотрю на эту девушку долго. Но вы же не знаете, что при этом происходит у меня внутри».

фото: Om Nath Adikari