Индокитай. Часть IX. Вьетнам

В последний месяц у меня в голове рябит от пограничных переходов и бесчисленных отелей. Из четырех стран этого региона – Таиланд, Вьетнам, Камбоджа, Лаос – в трех мы побывали дважды. В каждой из них для россиян безвизовый режим. И только за въезд в Камбоджу пришлось заплатить по 20 долларов. Так что в какой-то момент мы обнаружили, что пошли на «второй круг». Затерянные в Азии.

Во Вьетнам въезжали два раза. В первый раз провели некоторое время в жарком Сайгоне и проехали на север до центральной части страны. Во второй достигли северной столицы, Ханоя, где я это сейчас и пишу.

Первое впечатление от Вьетнама оказалось положительным, особенно по сравнению с Камбоджей. Вообще, побывав уже во всей этой азиатской четверке государств, мы можем констатировать, что наиболее развитым из них является, конечно, Таиланд. Вьетнам уверенно занимает второе место.

Сразу после пересечения границы занялись автостопом. В глаза мне бросился грузовик на стоянке. Это «американец», то есть большегрузный трейлер американского производства, который ты всегда отличишь от европейских марок. Хотя бы по вытянутой «морде». Люблю эти машины, помню нас везла одна такая по Вологодской, кажется, области, когда мы возвращались из нашего автостоп-путешествия в Карелию… Так вот, стою я практически еще на вьетнамской границе и вижу эту фуру, а у нее: а) на борту нарисован американский флаг, б) американский белый орел, в) изображение Статуи Свободы да еще надпись «Columbia». А из флагштока над кабиной торчит вьетнамский флаг! Красный с желтой звездой в центре. И никого такое сочетание не смущает, судя по всему. Спустя 40 лет после войны раскатывают по вьетнамским дорогам машины, облепленные американскими патриотическими символами. Мы видели и другие такие. Я сфотографировал этот грузовик, но, увы, снимки не вышли, получились плохими, расфокусированными. Сюда я их выкладывать не стал, но если вам нужны доказательства, что это не привидевшийся мне на субтропической жаре мираж – они есть в моем Фэйсбуке.

С автостопом нам сразу же повезло. Двое мужчин на хорошей машине, похожие на бизнесменов взяли нас прямо до нужного нам Сайгона (Хошимина). Более того, в самом мегаполисе они доставили нас в район бюджетных guest house’ов, о котором мы вычитали в путеводителе. Мы заселились уже поздним вечером в просторный, хороший номер с большой лоджией и двумя двуспальными кроватями – 12 долларов в день со всех нас троих вместе.

Мототранспорт невероятно развит буквально во всех странах, куда мы наведались в ходе этого погружения в Восток. Начиная с Индии. Но именно в Сайгоне, как мне показалось, концентрация скутеров и мотоциклов на единицу площади дорожного полотна бьет все рекорды. Движение с одной стороны выглядит хаотичным, но в то же время оно безопасное. Они всегда притормаживают. И вообще тут не принято ездить быстро. Только на таких сравнительных примерах можно наглядно понять, насколько агрессивно водят в России. За 3,5 месяца в Азии мы не видели ни одной аварии. И это при том, что в ряде этих стран, в первую очередь в Индии, правила дорожного движения фактически отсутствуют.

В раскаленном февральском Сайгоне в центре здание почты, построенное Гюставом Эйфелем. Да, тем самым, что  возвел в Париже всем известную башню. Созданное на заре XX века, это творение архитектуры несет в себе все стилистические атрибуты эпохи модерна, art nouveau. Один из самых симпатичных элементов колониального наследия Франции во всем Вьетнаме вообще. Я получил подлинное эстетическое удовольствие от него, особенно учитывая, что и внутренний декор во многом сохранен в оригинальном виде – деревянные телефонные будки для международных разговоров и все такое прочее… И тут же, на той же центральной площади – католическая церковь. Но там скучно, не идет ни в какое сравнение с красивыми, мрачными и грозными костелами, что я посещал в Кракове.

В городе, где служил в армии и сидел на гауптвахте мальчик Ален Делон и откуда корреспондировал во время войны Хантер Томпсон, я постригся за 2 доллара, как и в Индии. Причем и там, и там постригли меня хорошо. Мегаполис юга Вьетнама прежде славился своей ночной жизнью, но после победы коммунистов нравы стали строже. Мы нашли лишь одно небольшое кафе с живой музыкой. Плохой аппарат, но сильный голос местной певицы, которая исполняла известные мировые хиты в сопровождении ударных и акустической гитары. Мы посетили также пару музеев. На первый набрели случайно, он был посвящен женщинам Вьетнама. Там было много про войну, точнее про войны (с Францией, и США) кое-что я нашел интересным. Второй — современного искусства, по общему нашему мнению, весьма блеклый, провинциальный и скучный. Также занимались шопингом, довольно успешно. Сайгонские рынки уступают бангкокским, но тоже хороши, если правильно искать. А мы с Брэнди, гуляя однажды вдоль реки, случайно набрели на фабрику росписи по дереву, совмещенную с магазином. Там как раз выгружалась из автобусов группа западных туристов. То, что делают эти вьетнамские ремесленники — картины, посуда, всевозможные аксессуары и даже мебель — невероятно красиво.

Демон непоседливости подталкивал нас дальше и выбираться на север Вьетнама мы решили автостопом.

В ходе продвижения по вытянутой с юга на север стране посредством автостопа мы повидали как хорошее, так и плохое. На фотографии выше запечатлено хорошее. Одна очень добрая англоговорящая вьетнамская девушка так хотела нам помочь, что обратилась с этим к полиции. И полицейский остановил для нас комфортабельный, чистый и кондиционированный sleeper, с лежачими то есть  местами, автобус. Который и доставил нас прямой наводкой в город Фантхьет. Бесплатно. Наглядные преимущества вьетнамского социализма с нашей, чисто субъективной путешественнической точки зрения. Спасибо, как говорится, Компартии и дядюшке Хо.

Фантхьет. Только переночевав в guest housе у дороги, благодаря wi fi интернету мы узнали, что оказывается попали в весьма популярное среди туристов место.

Здесь находится гора, а на горе огромное изваяние Будды, воздвигнутое в начале 1970-х. Рядом  статуи Девы Марии и еще какого-то «парня». Созданное после победы в войне, в ходе которой страна, как известна, была разделена на юг и север, а кроме того к этому добавлялось и межконфессиональное разделение, эта группа монументов, очевидно, призвана символизировать национальное примирение и «единство в многообразии».

Мы провели ночь у подножия горы, в гамаках кафе под открытым небом. Утром заплатили за билеты и поднялись в фуникулере на вершину. Здесь мы впервые по-настоящему начали ощущать проблемы из-за невладения местными жителями и сотрудниками туристических объектов английским языком. Туристов было много, но практически все – вьетнамцы. Потом прибыла группа россиян, которые в большинстве оказались отчего-то людьми с избыточным весом.

На этой фотографии Олень и Брэнди разъясняют вьетнамским пейзана и пейзанкам, что есть автостоп. Среди благодарных слушателей нашлась одна веселая девушка, говорящая по-английски, вот она то и растолковывала своим соотечественникам все, что мои спутники сообщили об этом  явлении. Происходящее напоминала картину «агитатор на селе» первых лет Советской власти: несущий свет просвещения приезжий и внимающие ему местные.

Однако, хотя вокруг нас собралось уже полдеревни, автостоп не шел. После многих часов бесплодного голосования, уже ночь мы таки решили остановить автобус, сторговавшись на цене ниже официальной.  Для коммуникации с водителями автобусов нам пришлось вернуться к древним технике – общению при помощи картинок.

 

А вот на этом плакате большими буквами написано «Платить не будем». Спасибо той девушке, что написала это по-вьетнамски.  Его мы использовали, чтобы отбиваться от бесконечных таксистов и тех, кто изводил нас советами отправиться на bus station или предложениями довезти до нее.

Проснувшись утром в автобусе, мы обнаружили, что въехали в осень. Вьетнам, как я уже говорил, вытянут «в длину», он узкий, но находится сразу во многих широтах. И если в Сайгоне царит субтропическая парилка, то в то же самое время в центральной части царствует что-то типа прохладной ранней весны, которая жителям России напомнит скорее самую раннюю и самую мягкую осень, потому что пасмурно.

Вот по такой погоде мы въехали в городок Кхой Эн. Это тоже туристический центр, все очень прилично, чистенько, много иностранных туристов. Номер в отеле, который мы сняли, стал самым приличным и «цивильным» с момента нашего десантирования в Индии 13 декабря. Напомнил мне комнату в гостевой усадьбе в Ивано-Франковской области, где я отдыхал в августе.

Долго мы в в Пфайфете не задержались. Решили выехать в Лаос. И двинули автостопом к границе. Вот тут то и началось плохое.

Надо сказать, что практически во всех странах Азии, где мы были, появление иностранца вызывает повышенный интерес со стороны местных жителей. Это касается как европейцев, иными словами – белых, так и, например, индийцев (в Лаосе мы познакомились, и доехали с ним до вьетнамского Ханоя с британцем индийского происхождения). В каждой из юго-азиатских стран есть специальное слово, обозначающее инорасового элемента, «чужака».  Аналог японского «гайдзина» и еврейского «гоя». В Камбодже – «баранг», во Вьетнам «тай» и так далее.  Наш попутчик индиец с британским паспортом говорил нам, что в Лаосе для нас, «бледнолицих» иностранцев одно наименование, а для него, сына Индостана – другое.

Так вот реакция на появление «иного» в азиатской глубинке – я сейчас говорю именно о провинции, селе, это не относится к крупным городам, где иностранцы не в диковинку – может варьироваться. Да, ты всегда привлекаешь к себе повышенное внимание. Но какие эмоции ты вызовешь и как окружающие себя поведут – тут возможны разные варианты.

В Индии они как один начинают пялиться и вяло пытаются приставать к тебе с чем-то невнятным. В ряде случаев видно, что они сами просто не в состоянии сообразить, что им может быть от тебя надо. Просто есть некий элементарный, простейший рефлекс – вот, белый идет, надо чего-то это там… Но тугодумство, медлительность и заторможенность индийцев в этом случае оказывается плюсом. Он пять минут будет пялиться на тебе, вывалив челюсть, прежде чем сообразит, чем именно тебя вербально обеспокоить.

Таиланд привычен к туристам, но и в нем, прогулявшись например в сторону от центральных районов, ты  можешь стать настоящим развлечением для тамошней детворы. Но по большому счету в королевстве туризма эта проблема не ощущается.

В мало населенном и бедном Лаосе народ славный. Очевидно, что иностранцев они видят не чаще, чем вьетнамские крестьяне. Но если и проявляют некий  интерес, то делают это застенчиво и в очень умеренных формах.

А вот во Вьетнаме, при углублении в его провинциальную часть и у самой границы, где мы вынуждены были задержаться на несколько дней, нам устроили сущий ад. Столпотворения вокруг нас. Стадный инстинкт: если рядом с тобой остановился один абориген и начал «тупить», то в течение пяти минут к нему присоединится еще десяток. Постоянные бессмысленный выкрики «hello!» из уст детей и взрослых. Они кричат это не для того, чтобы тебя поприветствовать или вступить в коммуникацию, а только для того, чтобы проверить твою реакцию. Абсолютно то же самое, что тыкать палкой или кидаться чем-нибудь в экзотическое животное в зоопарке. Они просто хотят, чтобы ты обратил на них внимание. Стоит тебе отреагировать хоть как-то – немедленный идиотский смех. «Ты смотри-ка, эта зверушка разговаривает». Они тебя достают, донимают, не оставляют в покое, пристают, толпа вокруг тебя может насчитывать десятки людей. Именно здесь я понял, что имел ввиду Редьярд Киплинг, когда изображал своих бандерлогов. А ведь он имел дело с индийской «дяревней», которая, как я указал выше, гораздо менее «доставучая». Все попытки отделаться от них, будь то просьба или угроза, оканчиваются ничем.

В Камбодже при приближении к вьетнамской границе мы тоже хлебнули подобного. Но камбоджийцы какие-то более «прибитые» что ли. И их просто меньше. Но «вьетнамцы в плохом смысле слова», о коих я веду речь, очень быстрые, мельтешащие, визгливые и их много. Сама собой приходит на память сцена в плену из великого американского фильма «Охотник на оленей», которой некоторые критики обвиняли в расизме…

В чем истоки и объяснение всех этих различий в поведении крестьян разных азиатских стран при соприкосновении с «чужими» – вопрос для социологов, историков, этнографов, кого угодно. У меня каких-то определенных версий на сей счет нет и я ограничусь только изложением того, чему был свидетелем или испытал на себе.

А автостоп тем временем не шел. Один местный мужик за деньги пообещал доставить нас до лаосской границы. И только через пару часов, как его машина скрылась за горизинтом, мы выяснияли, что «бомбила» нас обманул. Деньги взял, но завез нас в совершенно другой город, точнее деревню. То, что это был осознанный обман, а не ошибка несомненный факт – мы договаривались о месте назначения при помощи карты, несколько раз все перепроверяя и переспрашиваю.

Но и провинциальный Вьетнам не без добрых людей. Не говорящая по-английски, но при этом очень доброжелательная и скромная девушка, которая – несмотря на языковой барьер! – поняла, в чем дело и просветила нас, что мы совсем не там, где нам надо. Парень на мопеде, который «вошел в наше положение» и довез одного из нас до банкомата, чтобы снять деньги, необходимые нам для оплаты автобуса. Упомянутые мной выше девушка, привлекшая саму полицию для оказания помощи нам и другая, та, что донесла до своих земляков свет истины об автостопе, переданный ей нами. И, в конце концов, те несколько вьетнамских друзей, которые в течение последующих пары дней приобрела Брэнди Александер. Но о последнем позже.

В общем, добрались мы таки до границы с Лаосом. Спрятались, можно сказать, в номере guest house’a на вьетнамской стороне, вздохнули с облегчением. В глубине души едва теплилась надежда, что в Лаосе станет полегче в смысле взаимоотношений с населением, хотя я внутренне готовил себя к худшему (а зря, лаосцы, сельские, бедные лаосцы по своему поведению оказались людьми чудесными). Худо никогда не бывает без добра. В приграничном городе, как и в Файфете, в гесте, где мы оказались единственными постояльцами, обнаружился великолепный, молниеносный по скорости wi fi.

И тут выяснилось, что Брэнди забыла свой паспорт, загранпаспорт в Кхой Эне! До которого день пути. Сотрудница отеля попросила документ в качестве залога. Брэнди сдала его, а при выселении забыла забрать.  И опомнилась Брэнди только теперь, в следующем отеле, где у нас опять затребовали паспорта (я слышал, что по закону мы эти требования выполнять не обязаны, но мы не возражали) . И вот выясняется, что не успели мы доехать до приграничья, куда добирались с таким трудом, а одной из нас уже надо проделывать этот же путь снова, причем два раза. И выхода другого нет. И проехать через провинциальный Вьетнам ей придется одной. Как наказываемому солдату пройти через строй сослуживцев, осыпающих его ударами.

Брэнди съездила, забрала паспорт, вернулась к нам. Впечатлений у нее было столько, как плохих, так и хороших, что ее, как выражается молодежь, даже «пробило на» изложение их в письменном виде, что вообще-то для нее, работающей с видео и его предпочитающей, нехарактерно. Она подумывает о том, чтобы опубликовать эту историю. Поэтому, а также потому, что я при всем этом не присутствовал, воздержусь от пересказа этого. Предупрежу только, что ревнителям политкорректности а также любителям идеализировать «Восток, дело тонкое» это чтение вряд ли доставит большое удовольствие. Но вместе с тем, насколько безобразным было поведение по отношению к одиноко передвигающейся по стране иностранке полудикого вьетнамского «быдла», настолько же гостеприимными и готовыми прийти на помощь оказались культурные, образованные вьетнамцы из крупного города Винь, с которыми  Брэнди подружилась в дороге. Они помогли в приобретении билетов на транспорт, в доставке злополучного паспорта из Кхой Эна, пригласили переночевать. Теперь мы все дружим в социальных сетях.

А это Ханой. Мы перебрались сюда из раскаленного, даром что северного Таиланда. Но северный Вьетнам севернее северного Таиланда, уж простите за эту гипертафталогию. Поэтому тут прохладно, хороший guest с англоговорящей и вообще абсолютно «глобализированной» (Thanks to God) менеджером, вкусная еда. Красное вьетнамское вино по 3,5 доллара и вполне пристойного качества – вот оно тяжкое наследие французского колониального гнета — что особенно ценно после Таиланда, где спиртное дорогое и дрянное. Мы гуляем вокруг озера, немного занимаемся шопингом, а из дымки ближайшего будущего к нам пробиваются манящие огни небоскребов Гонконга.  Оставайтесь с нами.