Наг

Один Наг дал обет стоять 12 лет. Не то, чтобы он принял это решение по каким-то своим причинам, но его Гуру сказал ему так сделать, и он сделал. И вот он стоит уже 10 лет, никогда не садится и не ложится. Как великанша Сусека из текста Йога Вашишты, захотевшая стать иголкой, и стоявшая для этого на одной ноге несколько веков.
Десять лет.
Кто-то поступил в университет и давно его закончил. А Наг стоял.
Кто-то женился, родил детей и дети пошли в школу, а наг всё стоял.
Кто-то объездил много стран, включая Индию, Нага не встретил, хотя он там был. И стоял.
Кто-то построил дом.
Кто-то сменил работу, и не одну.
Кто-то завёл кота и кот умер от старости, а Наг всё стоял и стоял.
Мы летали на самолётах, ездили на велосипедах, пили, курили, мучились похмельеми. А тем временем Наг по-прежнему стоял. У него отекли ноги и, вероятно, он никогда уже не сможет ими пользоваться, но обет есть обет. И он стоял.
Мы искали, занимались йогой каждый день, облазили много гор, объездили много монастырей, что-то понимали, а что-то нет. А наг стоял. И стоит. И будет стоять ещё 2 года.

Аскезы — преднамеренное умерщвление собственного тела или его частей временно или навсегда, гашение физической жизни, короткий путь сделать своё сознание сильнее.
Сильнее Природы. Сильнее Космоса. Сильнее Вселенной.
Может быть не все это ещё поняли, но исполнения желаний можно осуществить за счёт аскез. Просто надо выбрать одну и посвятить её чему-то конкретному.
У Нагов популярно:
— Стоять 12 лет или ходить до конца жизни (здесь допускается иногда стоять).
— Не есть или почти не есть.
— Не есть и не пить до конца жизни (распространённая практика, при этом жизнь не укорачивается). У нас столько разговоров про прано или солнцеедение, все изучают знаменитых праноедов. На Кумба Меле же такие люди — обычное дело.
— Все саньясины принимают обет безбрачия. Но некоторые наги в дополнение ломают свой пенис.
— Поднять руку и не опускать её 12 лет. (рука отсыхает и становится недееспособной, сознание становится сильнее).
И если кто-то думает, что Наг, принявший обет не есть и не пить, втихаря попивает молочный чай, то могу Вас поздравить с тем, что Вы вообще не понимаете ничего об обетах. Скорей всего Вы никогда себе ничего не обещали. Или обещали, но не выполняли. В таком случае, конечно, обеты — это для инопланетян.
Самое верное посвящение любой аскезы — чтоб ты сам и все живые существа перестали страдать и достигли просветлённого состояния сознания. Все другие желания чреваты окончательным потоплением себя и других в самсармических кругах адских мучений. Особенно чреваты желания, касающиеся других людей, потому что вы влезаете в чужую кармическую историю. Так, если кто-то хочет заполучить внимание другого человека и начинает по тихому «колдовать» с использованием аскез, то «объект» может оказаться сильнее желающего, либо у него могут быть мощные защиты от других людей, например от Гуру, и тогда аскеза сработает против практикующего, никак не повлияв на «объект». Неготовых экспериментаторов она разнесёт на куски, принеся одни лишь страдания. Такое может развернуться и с другими эгоистичными желаниями. Потому с аскезами как средством и с желаниями вообще лучше не шутить. Снова вспоминается наглядная в этом отношении история Сусеки, которая из иголки захотела превратиться в болезнетворную бактерию.

Я встретила Человека сильнее себя.
И Человек сказал мне в лицо: «Я — Бог»
И я встала на колени и положила голову к его ногам и сказала: «Ты — Бог. И мой Учитель»
И он отправил меня к Гангу. И на рассвете повесил красную рудракшу на белой нити мне на шею. И сказал: «Я твой коренной Гуру на срок одной жизни».
Он не мыслил категориями «день», «час», «неделя», «месяц», «год». Для него существует лишь состояние сознания в моменте бытия. Периоды он отмеряет длинною в жизнь.

После пяти лет практики Шива не отпустил. В монастыре Копан 2 года подряд задавался вопрос — можно ли буддистам практиковать йогу. И два года подряд буддистские учителя отвечали, что, конечно, можно. Но физическая йога — лишь составляющая Системы. Системы обучения.
И её нельзя вычленить из этой Системы никак. Если серьёзно занимаешься йогой, то твои учителя, места, ашрамы будут в Шиваитской традиции. Навсегда. И всё, в итоге, закончилось тем, что моим коренным Гуру стал классический шиваит. Им стал (а, вероятно, и всегда был задолго до нашей физической встречи) Наг.
Названия, деления, информация, школы, пути, развитие существует лишь на определённом уровне. Дальше уже ничего этого нет. Все свои буддистские практики я ежедневно продолжаю.

Brijesh Giri — Наг, воин и аскет. Ему 46 лет, 27 из которых он саньясин. Йогу практикует с 10 лет. Он почти не ест. И почти не спит. Йога начинается в час ночи, говорит, что в другое время внутренние органы уже работают не так и практиковать нельзя. И я уже действительно почувствовала разницу.
Из шикарного лагеря Пайлота Бабы с золочёными львами и вооружённой охраной я переехала к нему в маленькую открытую всем ветрам палатку у дороги, на берегу Ганги, со всеми вещами, деньгами и аппаратурой. У меня к нему не было вопросов доверия. И он включил меня в своё поле, своё состояние и там было уже не важно, чем заниматься: вставать в час ночи на йогу, стирать полотенца, собирать мусор, вскакивать и делать всё, что он скажет по одному щелчку его пальцев, или сидеть 9 часов подряд у костра, принимая всех заходящих поклониться путников. Я впервые не уставала от очень плохого английского и не хотела уезжать. И у меня не возникло сомнений, когда на рассвете после полнолуния, он сел со мной лицом к лицу, закрыл наши головы платком и вдул в уши шиваитскую мантру. Энергией мощного практика, который установил с тобой связь, пронизывает так, что не возможно двинуться с места. И тот, кто имеет дело со мной теперь имеет дело и с ним.

Я много раз слышала «об особом характере отношений с Гуру», но теперь я вдруг поняла, что все эти люди имели в виду. На Кумба Меле он мог молчать несколько часов, а потом вдруг начать что-то мне говорить. И эти минуты и то, что он говорил бесценно и остаётся не в памяти, но отпечатками в потоке сознания. Но и теперь, за тысячи километров, он молчит и говорит. В медитациях, во снах. Иногда, вместе с его образом, что-то как будто включается и тогда нет больше времени, нет тела, нет границ.

Наги по традиции — войны из касты кшатри. И они бывают очень разными. Палатка Brijesh Giri была последней, в которую мы зашли, когда вышли прогуляться в сектор, где жили Наги. В тот день мы общались со многими из них, а видели ещё больше. Мне запомнилась одна палатка, с очень агрессивной энергией. Бабы общались резкими звуками, смотрели замутнёнными глзами, как на страшных фотографиях Агхори, что можно найти в интернете, и сразу сказали, что мы должны им денег. Денег мы им дали, но сидеть с ними не стали. Потом мы набрели на одного молодого и толстого Нага. Он был Бабой 4 года, в его палатке стояла серьёзная стереосистема на пульте управления и на его шее висели ожерелья из дорогих рудракш. Знаете, кстати, про эти рудракши? Они могут быть какими-то двустворчатыми, редкими и стоить кучу денег. Индустрия просветления в действии. Толстому Нагу деньги были не нужны, но он хотел русских монет. Монет у нас не было и я предложила ему в подарок свой neckleck. Он покрутил его немного в руках, посоветовался с экспертом и отдал мне обратно сказав, что дешёвки не собирает.

Наги могут быть очень агрессивными, говорят, у них всегда с собой оружие (хотя у Brijesh Giri и всего его окружения оружия я не видела), ещё у них есть практики боевых искусств. Я видела видео, где они спаррингуются в борьбе на длинных палках. И энергии у них тоже очень разные. К кому-то заходить не хочется, кто-то пугает, с кем-то весело. От кого-то хочется бежать. У кого-то можно остаться навсегда.
Мне показалось, что Наги — самые богатые существа на Кумба Меле. Сначала я думала, что у них ничего нет, но после того, как с ними пожила, поняла, что денег там много. Они сами дают подаяния и кормят бедных, хотя, очевидно, все эти деньги у них также с подаяний, но не Кумба Мельных, уж точно. Об уровне их богатства сложно судить, живут они очень просто, в обычных палатках. И только бесконечный чай на чистом, неразбавленном молоке и чиллум для всех гостей намекает на то, что они не в нужде. Курят серьёзные практикующие только на Кумба Меле. Это фестиваль, и сюда они едут общаться и обмениваться энергиями, и чиллум, как атрибут гостеприимства, здесь глубоко в культуре.
Brijesh Giri не любит прикасаться к деньгам. А если вынужден это делать, то кидает их, как грязь. Иногда к его костру приходят просить деньги и иногда он отдаёт всё. Но большинство приходит деньги оставлять. Иногда заходят какие-то дедушки, каких на Меле миллионы, и лишь некоторых он сразу сажает на своё святое место по одному ему известным причинам, и даёт им много денег. Он никогда не просит. Но всегда отдаёт. Отдаёт без вопросов, сожалений и эмоций. И ему всегда есть, что отдать.

Корейский мальчик, встреченный мной на платформе Аллахабада, мечтал увидеть звёзды. Кто-то сказал ему, что звёзды хорошо видны в индийском Раджастане. Мальчик накопил денег и поехал в Раджастан, но звёзд там не нашёл. Не то, чтобы их там совсем не было, но не так, как он себе это представлял. Следующее своё путешествие он планировал совершить в Россию. Потому что слышал, что там-то уж точно можно посмотреть на звёзды.
«А у тебя в глазах звёзды» — прокричала трёхлетняя Ксюша сквозь 5 лет.